Подумалось тут.
Как мы помним, Ренфилд видит страшные сны, в том числе с багровым небом. Конвертик от Дракулы, который вручает оператору Гран-Луи, позволяет нам предположить, что к кошмарам приложил руку сам граф.
Далее. Когда Джонатан будит Ренфилда (в данном случае я опираюсь преимущественно аудиозапись Лионской постановки и сожалею, что нет видеоверсии) и что-то ему говорит, Ренф кричит, что "это не твоя проблема!". После чего взрывается уже Джонатан и перечисляет Ренфу, почему собственно эта проблема его, Джонатана Харкера, касается. И вот мне, лично мне, в этом месте слышится некое удивление у Ренфилда, что дает мне повод предположить, что до сего момента Ренф был не в курсе, что вапще в жизни происходит, и считал все эти "Des citoyens qui disparaissent, des cadavres qui se réveillent, un viruse qui se transmet par morsure" плодом своего больного воображения.
Видимо, осознание этого факта и толкает Ренфилда на встречу с Дракулой: он убеждается, что часть того, о чем говорит ему Влад в кошмарах — правда, следовательно и другие его слова (видимо, что-то о Люси) могут быть правдой. А так как любовь к Люси — уже что-то из области психиатрии, — Ренфилд и решается на Dialogue Pacte.
Кстати, вспомним еще сцену перед Nous sommes, когда Ренфилд фотографирует Дракулу и что-то там радостно видит — посмотрите, как возбужденно горят его глаза. Он видит, что Дракула не отобразился на снимке, значит он — нечто, обладающее большими возможностями, нежели просто человек, и это еще один аргумент, толкающий его на Pacte.
Все вышеизложенное суть мое имхо, базирующееся на основной квебекской постановке и альтернативной поставке в Лионе, которая, кмк, дополняет основную и раскрывает какие-то вещи более подробно, иногда урезая возможности к СПГСу.